Огромная толпа, держа в руках ярко-жёлтые флаги, шла по центральной улице города, направляясь к воротом королевского замка. Возле замка стоял храм, а в самом храме, как безумные метались жрецы с обритыми черепами и в мантиях покрытыми каплями от вина. Старая вера угасала, как огонёк свечи, а новые боги так и не покорили души людей. Толпа кидала в застекленные окна дома бога, бутылки, наполненные спиртом, со вложенными внутрь, подожженными фитилями.
В центре толпы в лёгкой коляске, голубого цвета, ехала высокая девушка в простом рабочем фартуке и с туго заплетёнными сзади волосами. Туманным взглядом она смотрела на стены замка и изредка с надеждой открывала свой красивый рот, как будто зовя кого-то на помощь. Под грубым фартуком, покрытым жиром и заплатами, скрывалось почти прозрачное , фиолетовое платье. На плечи девушки был накинут жёлтый платок, сделанный и знамени революционеров, но её худые плечи страшно дрожали от ночного холода. Толпа с рёвом патрулировала главную улицу, таща за собой жуткую, голубую коляску, покрытую царапинами и исписанную самыми гнусными выражениями. В коляске находилась младшая дочь короля, которая была взята в заложники. Мятежники обещали сжечь её на костре перед королевским дворцом, если ворота не будут открыты, а сам король не выброшен с трона на площадь. Король уже пять, раз пытался отбить свою дочь, потеряв половину королевской гвардии, так как от камней и самострелов не спасали лёгкие, стальные доспехи, сделанные наподобие панциря.
Девушка с ужасом смотрела по сторонам и сжимала край своего платья, торчавшего из-за фартука, это платье было подарено ей его женихом, который сейчас безутешно метался по кровати во дворце. Её схватили в саду, когда она гуляла со своими служанками. Девушка как будто чувствовала, что это платье осталось от её прошлой жизни, а теперь она в самом настоящем аду. Она всегда уважала простых людей и восхищалась делами простолюдинов, но сейчас они не казались ей людьми. Они были варварами.
Щёлк дрожал под её нежными пальцами, его нежные прикосновения были приятны ей, они напоминали о чём-то далёком и забытом. Вокруг были сотни людей, и почему-то некто не пытался защитить её так, как она пыталась защитить мятежников перед отцом.
Но внезапно она уловила чей-то взгляд на своём лице. Среди тысячи злобных рож, она увидела чей-то взор наполненный милосердием. Она обернулась, но человек с бледным лицом уже исчез.

2 Вечер затишья

Её глаза. Они были похожи на рубины, покрытые хрустально чистой водой. Человек с демоническим лицом поднял руку, чтобы протянуть верёвку помощи, этой несчастной, что ехала в открытой тележке смерти. Он должен помешать им и он может это сделать, человек рванулся вперёд расшвыривая в стороны, стоящих рядом людей, но чья-то холодная, как лёд рука сжала его ладонь.
- Не делай этого, Мах, не делай, - сиплый голос старался говорить, как можно более убедительно, - ты знаешь наши законы, Мах, ты наш командир и ты должен, как некто другой выполнять их.
- Я!? Я, не должен! – человек, названный Махом остановился и оглянулся назад, за ним стояла девушка с очень грубыми чертами лица, курносым носом и рыжими волосами, щёки украшала россыпь веснушек. Она была безумной, он помнил, что самолично, спас её в 14 веке от жестокой расправы, проводимой тогда инквизицией. Он помнил, очень хорошо помнил, как он из жалости к ней, бросился к костру, отобрал факел у палача, швырнул его в священника, обнажил саблю и перерубил верёвки, привязывающие её к столбу. За это его чуть не разжаловали до инструктора, его повелитель сорвал с него синие погоны, держащие плащ и заявил, что такому человеку не место в отряде « Демонов ночи», подразделении способным изменить ход истории, созданным для того, что бы следить за реальностью и вымыслом в мире. Они могли путешествовать по временам, по эпохам, по книгам, по свиткам, по сознаниям… миллиарды миров, который только мог придумать разум, все миры требовалось исправить, оживить, сделать так, что бы Вселенная не поехала под откос, во тьму, из которой она и зародилась.
У каждого «демона» было своё имя, данное повелителем, каждый «демон» имел определённую работу, которая была вечной и громадной. Насколько они делали шаг вперёд, ровно настолько они отступали назад. Мах был командиром отряда «Ночных демонов», он должен был выполнять специальные, личные задания повелителя, являясь мальчиком на побегушках. Он вербовал новых членов в свой отряд, не слушая инструкций господина, а следуя своим вкусам. Вот поэтому в отряде было куда больше персонажей женского пола. Однажды их повелитель имя которого – ничто, заявил, что если в отряде появится ещё хоть одна девушка, он отправит самого Маха в отставку в разум, какого ни будь гиббона или сумасшедшего, или на крайний случай самого Маха привратит в девушку. Мах с бесстрастным лицом выслушал приказ о том, что им требуется – парень и удалился в какой-то странный, хорошо продуманный мир, где сейчас шёл век наподобие 19 на Земле. Он предпочитал прошлое, так как в прошлой жизни собирался стать антропологом или историком. Но вернёмся к нашему герою.
Мах посмотрел на лицо девушки, последний раз и окончательно повернулся к некрасивой ведьме в зелёном плаще, накинутом поверх жёлтого.
- Я хотел, я просто хотел помочь бедной девушке, - расстроено сказал он.
- Ты вечно, помогаешь. И почему то лишь девушкам, - язвительно заметила рыжеволосая бестия.
- Настоящий мужчина не когда не должен нуждаться в помощи, - отчеканил Мах. – и пожалуйста не забывай, как ты появилась в нашем отряде.
- Хм, - она скривила губы и Мах понял, что задел её, - тебе самому скоро может понадобиться помощь. А развлекаться спасая людей ты можешь и за компьютером.
Он улыбнулся и сказал:
- Последний раз…
- Обо всём будет доложено, господину, - холодно произнесла она.
- Господину? Что-то ты слишком часто посещаешь его, не хочется ли тебе стать хранителем его тела?
- Хранителем? В сотый раз напоминаешь мне о том, что мы служим сами себе и нас истязает наш собственный разум? Хранитель это тело повелителя, а все равно правим им мы, когда тебя вызывают на доклад, ты отвечаешь на вопросы сам себе и поэтому от повелителя не возможно ничего утаить…
- Откуда ты это знаешь? – удивлённо спросил Мах.
- Хм, по этому я и так часто бываю у него. Моя мать была – «демоном» тысячи лет назад, она умерла, но воспоминание о ней осталось в лице повелителя, так же как и воспоминания всех слуг разума, которые только были на свете - спокойно сказала она.
- Да, - прошептал Мах и провёл рукой по её вьющимся кудрям. Как она похожа на ребёнка. Его вывел из транса локоть крестьянина, который проехался у него по боку. Моргнув, Мах понял, что процессия уже подошла к воротам дворца.

Толпа замерла. И даже сбивчивое дыхание подмастерья, было слышно в этой мёртвой, могильной тишине. Перед высокими зубчатыми стенами замка, которые упирались о высокое сизое небо, неровными рядами выстроилась последняя надежда короля, лучшие воины королевства, остаток гвардейцев. Они стояли у стены и с надеждой озирались по сторонам.
Мир на стене, сильно отличался от мира за стеной. На стене копошились каменщики, они, зачем-то суетясь, ремонтировали и укрепляли стену. Зря. Медведя выкуривают из норы, а не идут с рогатиной прямо на морду. Стена стала выше, старые дыры украшали проплешины из мешков, из которых сыпался песок, каменная кладка была залита цементом, слышался скрип промёрзшего колеса, звон зубила, окрики надзирателей. Изредка кто ни будь, свешивался вниз со стены, чтобы посмотреть на море мятежников и кучку гвардейцев, сжимающих в руках серые алебарды. Толпа приветствовала смельчака дружными криками, которые перерастали в злой ропот, когда рабочего отгонял от стены кнут надсмотрщика.
На верхней, северной башне замер сам король. Он хмурил седые брови и смотрел на толпу, стараясь не замечать голубой коляски, в которой находилось самое ценное из всех его сокровищ. Иногда он желал, чтобы его красавицу дочку убили эти звери, чтобы она не видела этой мерзости, этих обглоданных трупов и побоища. Чтобы она покинула светлый мир, мир полный надежд и смеха, а не ледяную пустошь со злобными волками.
На лбу у короля образовалась внушительная складка, а руки старчески дрожали. Рядом с ним замер худощавый, вытянутый, жрец с лысым затылком и с тонкими усиками. Он сложил руки на груди и непоколебимо взирал на море людских голов. Смотреть отсюда было страшно, толпа, похожая на волну угрожающе колебалась, вверх тянулись руки, копья, самострелы, самодельные ружья. Король сделал жест рукой, подзывая к себе главнокомандующего.
- Всё готово? – спросил король, не глядя на лицо воина.
- Да, милорд, - ответил ветеран.
- Отлично, можете приступать, только молю вас об одном, - король повернулся и посмотрел на седого генерала, - Если вы не сможете сохранить жизнь моей дочери, то сделайте так, чтобы она умерла достойно.
Солдат понимающе кивнул, и, цокнув каблуками, вышел. Через несколько мгновения затрубили трубы, и раздался вой рожков. Ворота замка открылись, и толпа ахнула. Из них выходило огромное войско, которое своей массой вытесняло толпу с площади и заполняло собой всё пространство. Наконец оттеснив народ к краям, солдаты замерли в ожидании приказов. Опять протрубила труба, замелькали флажки. Спустя секунды гвардейцы выдвинули алебарда остриями вперёд, а пространство между ними заняли стрелки.
Кто-то закричал, и внезапно толпа, с сердитым ворчаньем бросилась на штурм стены из человеческих тел. Брызнула кровь, на остриях копий повисли обрубки тел, но толпа шла и шла. Грянули первые выстрелы, пули с жужжанием пронеслись возле уха девушки в голубой коляске, но она гордо стояла и не отводила взгляда от северной башни, где был её отец. Самого короля она не видела, но точно знала, что её отец там. Слеза скатилась по её щеке. Одна единственная слеза, принцесса, не отводя взгляда, принялась шептать молитву:
- О, отец и мать моя, рабы бога Элика, что отвернул от нас своё божественное лицо, пошли ангела своего, чтобы он принёс благословление отцу моему, его людям и этим отрокам, что пошли против твоей милости по не осознанности и не уму. Пошли ангела своего…- камень ударил в колесо тележки, и она накренилась на бок.
- Дай мне возможность умереть с честью! – вскричала принцесса и выхватила вонзившиеся в коляску копьё. Она размахнулась им, как посохом, приготовившись встретить смерть. Какой-то огромный мужик пошёл, на неё потрясая арбалетом, и она с визгом бросилась к нему. Остриё копья была направленно ему в грудь, но мужик лишь захохотал.
- Демон, они все демоны! – закричала принцесса и почувствовала, что кто-то схватил её за талию, она лягнула обидчика и с ужасом почувствовала, как словно растворяется в воздухе. Рывок и она поняла, что находиться в пустоте, воздух вокруг был похож на камни, удары сердца звенели в ушах, время остановилось. Она рванулась и упала лицом в сугроб.

3 Ночное безумие

Мах довольно ухмыльнулся, взглянув на девушку лежавшую лицом в сугробе. Вокруг стояли высокие дома с тёмными окнами, а далеко за деревьями мелькали огни машин, свистели шины и гудели мигалки. Моторы отчаянно барахлили, кто-то ругался, а кто-то почти с гордостью нахваливал свои помидоры, лежавшие, неапетиттной, обмороженной кучей в белом, дранном мешке.
Мах тяжело дышал и всё ещё диву давался, почему принцессы такие тяжёлые. Оттерев пот с лица, он подтянул к себе девушку и усадил к себе на колени.
- Эй, вставай, кому я говорю, вставай, - он теребил её своими пальцами, которые уже успели покрыться цыпками. Как она красива! – думал Мах, - ради неё я готов умереть, - он шептал ей что-то в ухо, смотрел на нежное лицо. Он вёл себя, как-то не натурально, как-то вяло, как будто неудачныйактёр, вышедший на арену театра в 3 часа ночи.
Ему страшно захотелось спать, а она словно маячила у него перед глазами. Понимая, что девушка замерзает, он влюблено стянул с себя кожаную куртку и закутал девушку. Она жалобно заскулила, и он нежно поцеловал её в щёку. Зачем? Он почувствоал, какое-то слабое отвращение. Он не мог не понимать, что она лишь вымысел, она лишь миф созданный кем-то, когда-то... но может быть это он миф, а она реальность? Вот так погибают слуги Разума, так кончают все демоны мира фантомов. Они сходят с ума. Мах ущипнул себя за шею. Девушка у него на коленях, а думать о чём-то ещё он больше не мог.
Ему было очень жаль бедняжку, не то что она ему нравилась, а ему было просто её жаль. Он не думал о разговоре с Бестией, он думал лишь о спасённой девушке.
Он потащил её по улице. Встречные прохожие с ужасом оглядывались на мужика в трико и на девушку в переднике и в кожаной куртке. Какая-то дама энергично набирала мобильный телефон, то и дело, посматривая на них. Слава ничто, что ей хватило разъярённого взгляда Маха, чтобы телефон плавно вернулся в карман.
Дотащив принцессу до ближайшего кафе, Мах, тяжело вздохнув, толкнул дверь и усадил на скамейку. В кафе было шумно и многолюдно, на них не обратили ни какого внимания. Девушка застонала, и Мах аккуратно подложил ей под голову валик, сделанный из, стащенных с подноса салфеток. Он, как зверь огляделся по сторонам, подозвал работника из персонала и заказал сок с салатом. Хотел попросить коньяку, но понял, что в этой забегаловке, на коньяк рассчитывать не приходилось.
Мах вообще-то не пил ничего, чтобы слабее 40 градусов, да и то водку он не уважал. Технический спирт немного успокаивал воспоминания, наркотики, вводимые каждый день, оставляли лишь неприятный осадок после внезапной волны эйфории. Он потянулся и почувствовал ломоту в костях, похоже, он простыл. Мотнув головой Мах, размял шейные позвонки и сонно посмотрел сквозь стекло на улицу. Мелькали огни, светили фонари, если сощурить, а затем расслабить глаза, то казалось, что лампы подпевают тебе, своим сиянием.
Девушка опять пошевелилась. Поднос плавно опустился на столик. Деньги легли в руки официанта.

- Сколько огней, - подумала девушка и еле заметно расслабила мышцы, - наверное, я уже в царстве смерти, меня убил тот, тот - она зевнула, - но в Царстве смерти не хотелось бы спать. – Она закуталась в чью-то шершавую куртку и перевернулась на другой бок. Интересно где отец? Возможно, скоро и он пожалует к ней. Мысли текли очень глупо и расплывчато, она сама отвечала на свои же вопросы и тут же задавала новые.
Вокруг журчали разговоры и слышались удары чем-то железным, леди открыла левый глаз и с удивлением распахнула правый. Она лежала на красной скамейке, обитой чем-то мягким и пружинистым. Ей хотелось касаться этой поверхности снова и снова, чувствуя, как рука с усилием проваливается вглубь. Везде было светло, свет прямо-таки бил в воспалённые и заплаканные глаза. Это немного смешило, вокруг пахло чем-то вкусным и приятным, внизу живота упрямо закололо, а на глазах выступили крохотные слезинки. Она огляделась вокруг.
Рядом с ней сидел человек одетый в смешное трико. По лицу она узнала того, кто смотрел на неё во время прощального марша перед королевским замком. Наверное, его убили обломком кирпича или он пал от рук гвардейцев. Но где же рана? И где её раны? Странно, - она приподнялась и почувствовала напряжение в руке. Нет, она не умерла. Теперь принцесса была в этом уверена. Задаваясь этим вопросом, она спустила ноги вниз и неуверенно поглядела на лицо своего гостя или хозяина.
- Где я? – поинтересовалась она, не ожидая и даже не требуя ответа. Здесь хорошо и это просто замечательно. Ей очень хотелось, есть, и её взгляд упал на стоящий рядом с ней поднос.
Залпом, выпив апельсиновый сок и облизав губы, она растерзала салат, состоящий из капусты, и поняла, что так и не насытилась. Возможно, странный человек ответил на её вопрос, а возможно и нет. Это не казалось ей важным, это было естественно. Принцесса лёгонько толкнула в бок своего спутника, и он неожиданно быстро повернулся к ней.
- Где я? – ещё раз произнесла она. На этот раз не очень внятно, но уже с интересом.
- Ты со мной, - сказал человек, сладко растягивая слова и явно, что-то обдумывая.
- Но, где отец, где люди?
- Они в другом месте. Они далеко. – он разговаривал с ней, как с дикаркой из другого племени и она обиженно отвернулось от своего спасителя.
- Ты один из верных королю рыцарей, до сих пор? Если да, то ты получишь прощение и милость для себя. Возможно, даже ты сможешь, - она запнулась, - принять трон из рук отца.
Он критически посмотрел на её лицо и гордо вздёрнул брови, всем своим видом показывая своё превосходство. Принцесса кисло скривила рот и попыталась освободиться от тяжёлой куртки, лежащей на ней.

4 Ночное безумие

Мах встал и вышел из кафе. Дверь захлопнулась за ним, а испуг, отразившийся в глазах девушки, запомнился ему навечно. Сам же Мах, схватившись руками за голову, взлохмачивая себе волосы, скорым шагом шёл по тенистой аллеи, которая как зелёная лента тянулась от кафе к высокой новостройке, там был его дом. Бывший дом и самый лучший дом на свете. Он часто жалел, что так редко приходит сюда, но его новая служба была лучше его старой жизни. Мах помнил, как он играл в футбол во дворе своего старого дома и как с завистью мечтал жить, в какой ни будь высотке. А сейчас, он не испытывал не какого особого энтузиазма по этому поводу
Взлетев по лестнице на пятый этаж, он быстро сунул ключ в замочную скважину и два раза повернул. Железная дверь с лязгом открылась, белая цифра 16 совсем стёрлась, так как номер квартиры был написан мелом, а на двери появились какие-то светловато-зелёные пятна.
Мах вошёл в пыльную прихожую, и, не снимая сапог, прошёл в большую комнату. Как всё изменилось! Вернее совсем не изменилось, но всё так запущенно! Он провёл рукою по экрану телевизора и увидел серые дорожки, образовавшиеся от его пальцев. В доме пахло чем-то затхлым и не приятным. Но это был дом.
Вдруг, Мах почувствовал, что он в доме не один. Обернувшись, он понял, что не ошибся. На пороге спальни стояла рыжая Бестия и насмешливо улыбалась.
- Я рада, что ты одумался. – Она пощёкотала себя за ушком, но Мах продолжал страдальчески молчать, - чего же ты молчишь? Не напоишь ли ты гостью чаем? Или это не принято?
Мах рефлекторно шагнул в сторону кухни и остановился. Тьма сгущалась, а злобы забурлила в его сердце с новой силой.

Она не сразу поняла, что произошло. Только он сидел рядом с ней, как вдруг подобно орлу взвился ввысь и улетел от неё. Словно, кто-то плетью стегнул по его спине, словно она сделала что-то нетто, словно он был другим человеком. Да, он определённо не был человеком, он не человек, что было видно по его поступкам. Она не знала, что делать дальше время, словно остановилось в этой пронзительно тихой тишине, от которой свистело в ушах и сосало под ложечкой. Принцесса посидела за столиком ещё пару минут и, наконец, не выдержав, встала. На её плечах висела чёрная куртка, полы, которой волочились по полу, сметая пыль, не убранную нерадивыми уборщицами.
Принцесса вышла на улицу и тихонько, стараясь не оглядываться, побрела по направлению к своему спутнику. Нет, она не знала где он, она даже не видела, куда он пошёл, но что-то вело её по хрустальной дороге, покрытой снегом, к высокому, как дворец дому.
Она подошла к красной двери с кодовым замком и дёрнула ручку, дверь не поддалась. Она, как бы стесняясь своего положения, дёрнула ручку ещё раз. Естественно, ничего не произошло. Принцесса в замешательстве остановилась и посмотрела на кодовый замок. Сейчас девушка думала о, этих странных кнопках, она нажала на одну из них, затем нажала на другую. Раздался звон. Чья-то грязная ругань и короткие гудки. Что же делать?
Кто-то потянул девушку за плечо, она смущённо попятилась и увидела пожилую даму в фиолетовом пальто, со странной тростью, охватывающей локоть. Дама тактично отстранила её и поднесла к кнопкам, какой-то инструмент. Кнопки замигали, и дверь открылась. Бабуля важно последовала вперёд, а наша принцесса удивлённо побрела сзади.
Она поднялась на 5 этаж, мысли замерли в седом потоке не произнесённых слов. Пальцы дёрнулись и нащупали звонок…. «Дзыннььь» - молчание. Через мгновение открылась дверь. Принцесса сделала шаг...

5 Ночное безумие

- Что?! – вскричал Мах, и удар тяжёлой дубины настиг его сверху. Перед лицом мелькнула фигурка Бестии, а за ней показались два огромных, массивных парня с жёлтыми повязками на голове. Один из них сжимал дубину и лениво играл с нею, а второй неловко щурился, и тупо высунув язык, ловил взглядом муху, летавшую над лампочкой. Видимо, муха ожила, когда… Стоп. Ведь в этой квартире уже давно некого не было! Мах захлопал ресницами и растянулся на полу, в голове слышался голос:

- Я привела их оттуда, они поймают её, а ты попадёшь, впрочем…

Голос улетал, он был слабым порывом ветра. Рука царапнула, объеденный молью ковёр и внезапно раздался звонок. Что-то скрипнуло, и он самым постыдным образом вырубился.