Для начала разберу недавно выставленные «Краски». Так уж получилось, что разбор сначала был проведён в приватном разговоре – персонально для мастера Ки. Так уж получилось, что в ходе этого разговора я выяснил и предысторию написания стихотворения. И полностью убедился в том, что это именно эпиграмма. Итак, да позволит мне мастер Ки приоткрыть завесу, написана эпиграмма была по посещении киевского клуба «Барвы», где играл рок-поп-панк-молодняк. И три первые строфы посвящены трём песням, которые Ки услышал в клубе (название которого, кстати, переводится с украинского как «Краски»). Как истинный поэтище, Всегильдейский Тормоз сравнивает их с душами:

Душа из непридуманного сплава -
Две части лая, пять частей свинца...
Кому-то тоже ведь пришлась по нраву,
Хоть обошлась без тела и лица.

На мой взгляд, первая и последняя строфы удались лучше всего. В частности, в первой очарователен этот алхимический оборот, на мой взгляд, превосходно описывающий известную часть современного «тяжеляка». Всё так. Действительно, две части лая, пять частей свинца – и кому-то даже нравится.

Душа нон грата во своём же теле,
Рязаниш Инглишем прощённая латынь.
Как жаль! Забыл томат для менестреля...
А впрочем, как уж спето - кровь, остынь!

Вот она – прелесть эпиграммы! Не зная, о чём пишет автор, никогда не поймёшь, зачем он так пишет. Снова приподымаю завесу. Одна из выступавших там групп позволила себе спеть на английском языке. Пели они с дичайшим акцентом. Но уж никогда не поверю, что с рязанским – тут автор пошёл по пути наименьшего сопротивления, а ведь мог посмотреть карту диалектов ридной краины. Согласен, рязанский акцент весьма колоритен, но в применении к инязу комично смотрится любой городской говор (ср. у Грибоедова «смесь французского с нижегородским» - хотя вот так сразу Нижний Новгород и не лезет в голову). То есть, не в обиду харьковчанам, «харьковский английский» немногим уступает в комичности «рязанскому». Потому что славянский акцент мы все себе можем представить. Но я не закончил приоткрывать завесу. Но ещё больший эффект на мастера Ки произвёл сей комментарий высокоэрудированного певца: «Если бы эта песня была человеком, то я бы сказал, что это персона нон грата. А так просто скажу, что эта песня не нуждается в представлении».
- Вот собственно о том и речь... – заметил огнекот, - что если уж он инглиш нормально осилить не может, то незнание латыни ему уже можно простить.
«Томат для менестреля» - это превосходно, а вот «кровь, остынь» - не строит. И даже то, что эти два слова взяты из песни группы «Пикник» («Как окно в темный зал, // Фараона глаза. // Словно плен цепких рук, // Одиночества круг. // Только смех, смех жрецов, // Как песок бьет в лицо. // Если так кровь остынь. // Город мой стань пустым».), не придаёт ей органичности.

Душа иная. Поскромней. Живая.
Звенит сквозь дым и бьётся в потолок.
Пока ещё себя саму играет,
Пока ещё - как воздуха глоток.

Как обычно, золотой кактус увядает к концу строфы. И если первые две строчки выглядят очень даже ничего, последние две смазывают всё впечатление. Стоит отметить ещё, что группа, исполнявшая эту песню, называется «Иона в китовом чреве». Но, собственно говоря, на этом разбор песен заканчивается, и мастер Ки подходит к общему впечатлению:

Почти не слыша слов того напева,
Не зная, что в нём за чудной мирок,
Я всё же знаю, что в китовом чреве
Накурено и низок потолок.

Как ни сокрушайся Всегильдейский Тормоз насчёт «чудного мирка», строфа мне нравится. Впрочем, нравится мне и эпиграмма в целом. Если бы не цитата из вышеупомянутого «Пикника». Хотя, повторюсь, она нравилась бы мне куда больше, если бы я сам побывал в клубе «Барвы» в тот вечер.