|
|
Дата: Воскресенье, 02.12.2007, 01:14 | Сообщение # 1 |
Некогда мастер Витражей
Сообщений: 1093
Награды:
Отсутствует в Театре |
- Мистер Гавранек у себя? – полуутвердительно спросил я. Такой уж он, этот английский язык, что любой вопрос можно произнести полуутвердительно.
- Мак? – вкинул брови старый толстый охранник. – Вот уж не ожидал увидеть тебя снова! Какими судьбами в Нью-Джерси? Ты же собирался улетать в Неаполь или… как ты назвал тот город в Италии? – он беспомощно посмотрел на меня, как будто пытался прочесть ответ у меня на лбу. – Флоренс!
Я уже собирался похлопать старика по плечу и сказать, что память у него ещё крепкая, но понял, что рано.
- Флоренс! Как называется этот город в Италии? Не Рим, не Неаполь – как?
- Джим, брось! У меня всегда было плохо с географией! – ответила сидящая в соседнем кабинете машинистка.
- В общем, ты же хотел уехать с концами! – снова повернулся ко мне охранник.
- Я тут проездом. Пролётом даже. Ты лучше ответь, на месте ли Гавранек!
- Хорс? Он всегда на месте. Пашет, как лошадь! – Джим хмыкнул и вернулся к своему кофе.
Помню свой первый визит в редакцию «Otium Post Negotium», когда к кабинету злоязыкого обозревателя меня провожал Джим. А теперь я даже не смотрел на двери. Ноги шли сами. Коридор направо. До конца. Последняя дверь направо. Прочитав на золочёной табличке: «Karel Hors Havranek. Columnist», - я удостоверился, что не ошибся. И постучал.
- Войдите!
Чёрные курчавые волосы, бегающие глаза и сигара в руке – нет, Карел Хорс Гавранек ничуть не изменился. А вот я, похоже, да, поскольку обозреватель узнал меня не сразу.
- Мистер Николас Дей Мак-Вильям? – выдал он наконец.
- Просто Нико, Хорс. Мы же договорились. – Мы обменялись рукопожатиями. – Ты проверял почту?
На лице моего собеседника отобразилось полное недоумение.
- А я-то думал, от кого мне пришла вся эта писанина… К тому же, на русском…
- Хорс, извини, на чешском не было.
Гавранек встал с кресла и направился к кофейному аппарату.
- Ну, твоё счастье, Нико, что по-русски… - медленно начал он, так же медленно нажимая на ручку аппарата.
- …я говорю с трёх лет, - докончил я быстро и, не особо церемонясь, сел на стул у окна. – Ты хоть прочитал то, что я тебе прислал?
- Ты думаешь, мне больше нечего делать?
- Старая шарманка, Хорс! Да, я именно так и думаю!
- Вообще-то, ты прав. Последние недели полторы я раскладывал «солитер».
Я отвернулся к окну, чтобы скрыть улыбку. Мы не так часто беседовали с Гавранеком, но его привычки мне были хорошо известны. Главное в разговоре с ним – это продержаться первые десять минут. Не скупиться на откровенность, даже если это откровенное хамство. Ровно через шестьсот секунд вся напускная спесь, раздражительность и занудство пропадали. Гавранек уставал строить из себя самого невесть кого и становился самим собой. Желчным обозревателем.
Таймер отсчитывал секунды. Мы говорили о погоде и политике. Когда десять минуть прошли, я приступил к делу.
- А что ты скажешь, к примеру, о «Вдохновении»? Ну, той повести, которую я тебе прислал.
Гавранек вздохнул и достал из папки исчёрканные листы печатного текста с пометками на полях.
- Вот оно, твоё «Вдохновение», - сказал он и снова направился за кофе. – Такое чувство, что мои соотечественники в Пражском лингвистическом кружке зря корпели над теорией актуального членения. Среди них, кстати, был мой однофамилец. Богуслав Гавранек. Ну, почитай там на полях…
Я почитал. Замечания Хорса касались, в основном языка произведения. О содержательной стороне он почти и не высказывался. Если не считать размашистой надписи на первой же странице: «Устал я от этих сказок!»
«И как он раньше не начал писать?
Хотя он и так начал очень рано писать», - это место Гавранек подчеркнул и на полях отметил: «Тема-рема». Действительно, гораздо приятнее смотрелась бы фраза: «Хотя писать он и так начал очень рано». В конце концов, в рематической позиции – «очень рано».
«И надо сказать – он зарабатывал даже больше, чем другие именитые писатели – настолько хорошие были его творения», - в этом отрывке слово «другие» было нещадно вычеркнуто, а от «хорошие» отходило две стрелки: «хорошими» и «хороши».
И далее: «пол года» со скабрезной шуткой на полях, потом – вычеркнутая «империя» (действительно, зачем вводить какую-то империю, если можно просто ограничиться «особняком в столице»?), после «гномьей» единственное слово – «Зачем?».
- А это? – вмешался Хорс. – «Были»-«было»-«были»-«было». Тавтология – или как это ещё назвать? «Спустя ещё полгода он уже имел приличную сумму в золотых»! Удивительно! Я-то полагал, что приличную сумму он заимел, прежде чем разжиться особняком. И снова: «писать»-«писал», «свою»-«свою», «особняка»-«особняк»! Пусть перед тем, как написать новую строку, смотрит на старую! Про знаки препинания я вообще молчу. Похвально, что автор верит детищу Билла Гейтса, но ведь «Майкрософт ворд» - не истина в последней инстанции. Она часто вообще не там запятые предлагает. Кофе будешь?
Я неопределённо кивнул, в ответ на что Гавранек столь же неопределённо мотнул головой. Мол, если будёшь, то аппарат – там, в углу. Пей, не стесняйся, у нас самообслуживание. И пока я возился, выбирая, сколько кусочков сахара мне нужно, капучино я предпочитаю или эспрессо, и тому подобное, Хорс начал вслух зачитывать особенно позабавившие его слова и выражения:
- «Критики на перебор хвалили начало книги»! Он хотел сказать: «наперебой», не так ли? «Он встанет часов в шесть от силы», - я так и не понял, то ли это рано, то ли это поздно, то ли какая-то неведомая сила поднимет его из постели. А тут мои мозги просто закипели: «Затем он начал вынуть смёрзшиеся пельмени и начал их разбивать на отдельные пельмешки». У меня вдруг появилось ощущение, что я читаю скверный перевод с английского.
- Хорс! Ну что ж ты так сурово?
- Нико, заметь, я промолчал насчёт самой картины: богатей возится со слипшимися пельменями. Слушай дальше: «Те не поддавались, разделять явно не хотели, так и норовя выскользнуть из рук, а ещё лучше при этом засвистеть в лоб хозяину, так нагло тревожащему их сладкий сон». Сколько ошибок ты тут насчитал?
- Две.
- Хм, а мне казалось, больше.
- Пересчитай. Их две, а про сладкий сон – всего лишь неуместный поэтизм. Автору захотелось поставить виньетку…
- И он поставил её на пельменях? – Хорс осклабился, и я подумал, что отец всё-таки, был прав, давая ему такое имя. – А вот ещё послушай: «Он был одет очень просто: серая рубаха, выправленная из чёрных штанов, и летних сандалиях». Я живу в стране, где большинство даже не представляет, что такое падежи! Но я о них помню! А твой автор? Насчёт перевода, кстати… Как тебе фраза: «Тиа жениться за Билла»? Может, замуж выходит? Я про возвратные глаголы молчу. У него в каждом таком глаголе ошибка в виде мягкого знака.
Он обошёл вниманием ещё несколько ошибок, большей частью связанных с неправильным согласованием, и остановился на наркотиках, которые в тексте были написаны то с большой буквы, то с маленькой. Обронив пару слов о пагубных тенденциях, Гавранек отметил, что лично он писал бы с маленькой. И перешёл к стихам:
- «Уйти от всяких бед земных, несчастьем унесся». Я так и не понял этой строки, Нико. А ты?
- Хм… - ответил я. – А в общем и целом тебе как понравилось?
- Если отбросить грамотность?
- Да.
- Ну, если отбросить грамотность, то ничего. И оптимистично. Только я не понимаю, зачем ради всего этого было придумывать новый мир с гномами и магией? Ведь можно было развернуть историю здесь, на этой планете. Так она и ближе стала бы читателю. Не находишь, Нико?
- Нахожу, - ответил я. – Сделай мне бутерброд, Хорс. Пожалуйста. Если не затруднит.
- Да нет, не затруднит, - ответил Гавранек и достал с холодильника абрикосовый джем.
 |
| |
| |
