Послание

Мой бедный брат, безумец Федерико!

Ужели, брат, со мной собрался ты устроить перетягивание каната? Увы, я вижу, что гордыня совсем замутила тебе разум. Но, что ж, власть для меня - лишь почётное бремя, за которое я держусь из одной только ответственности перед Гильдией. И если будет на то воля Витражей, сдерживающих и высвобождающих Стихии, охотно передам я это бремя в руки более надёжные.

С условиями твоими, любезный Федерико, я согласен. Надеюсь, что тебе угодно будет назвать своих судей, а также и секундантов (в последнем, впрочем, я сомневаюсь, ибо полагаю, что ты полностью уверен в своих силах - с безумцами такое частенько). Я соглашусь с любыми кандидатурами, если они не будут противоречить Уставу. Впрочем, я и против Устава пошёл бы, лишь бы обуздать твою кичливость.

С нетерпением жду твоего ответа,

искренне,
твой вернейший друг,

Никколо Макиавелли, патриарх I престола.

/Передано из Флоренции в Византию посредством почтовой галеры/

Послание

С извещением о выборе леди Elenna в качестве судьи, как человека искушенного и со взглядом опытным, леди Midnight в качестве судьи как человека неискушённого и со взглядом свежим и сэра Zoltan в качестве судьи, как прозаика и человека экзотерического и способного посмотреть со стороны, а также посланием с пожеланием неудачи и всяческих печалей и горя в течение пребывания на узурпированном престоле.

искренне,
вернейший враг.

(печать)
(подпись)

Из Мистры в Аквилею галерой, из Аквилеи во Флоренцию - с гонцом передано.

Послание

Дорогой мой брат Федерико!

С предложенным составом судей согласен. Предоставляю тебе право первого удара. По времени ограничений ставить не стану - глядишь, и образумишься, пока размышляешь со стилусом в руке.

искренне,
твой по-прежнему верный друг,

Никколо Макиавелли, патриарх I престола.

/Передано из Флоренции в Мистру тем же гонцом. Путь от Аквилеи до Мистры проделан вплавь, за что гонцу полагается дополнительный дидрахм на выпивку./

Чем громче католическая месса,
Тем от родного Рима дале я.
Скрываются черты Пелопоннеса,
Встают Сицилия, Италия.

Лоснящиеся волны тихо стонут.
Луна здесь варварски огромная,
И небо – точно фессалийский омут,
И звёзды – как икра тритонная,

Здесь ветер словно крики павших нижет,
Их крики – в северном дыхании.
Чем небо неприятнее и ниже,
Тем от родного Рима дале я.

Привычной походкою канатоходца
По корке обледенелой
Я снова шагаю по Городу Солнца,
Воспетому Кампанеллой.

Он мало походит на рай для народа
Великого гуманиста -
Здесь даже обломок небесного свода
Нечасто бывает чистым.

Я врать вам не буду про местные нравы,
Далёкие от эскизов, -
Здесь каждое слово налито отравой,
Здесь каждая фраза - вызов.

Но всё это - мелочи. Глупости, вздор всё.
И город согласен со мною:
Ведь к небу и нравам я как-то притёрся.
А солнце - везде родное.

Путь был затянут. Гомеровский стих, несомненно, короче,
Но по тоскливости может поспорить с дорогой моею.
Берег Италии. В небе пронёсся серебряный росчерк.
Глядя на небо, я снова с тоской вспоминаю Морею,

Снова с тоской вспоминаю Аркадию, дивные рощи,
Реки, ручьи и поляны, где ветер, как лавр, ароматен...
Друг мой, скажи, кто оставил на небе серебряный росчерк,
Ангел ли Божий, а может быть, сам всемогущий Создатель?

Путь во Флоренцию словно крестовый поход в Палестину.
Ветер доносит мне крики невинных сквозь дикие речи.
Росчерк пера… Ненавистный противник с позором низринут.
Ведь узурпатор, как варварский Рим, неспособен быть вечным.

История губит своих же творцов
И им не прощает победу:
Пускает ватагу охотничьих псов
По их неостывшему следу.
Да, норов истории буен и крут!
Возможно ль уйти от погони?
На каждого Цезаря сыщется Брут,
На каждого Брута – Антоний.

Chorus:
Ах, нелёгкая судьбина…
Триумфатор, не зевай!
Примечай чужие спины
И свою не подставляй.
Как бы миг сей ни был сладок,
Нужно знать, как пятью пять,
И пространство меж лопаток
От нападок охранять.

Пускай безупречен и светел чертог,
Пускай безгранична держава -
И всё же никто бы заречься не мог
От встречи с плащом и кинжалом.
Но это пустое: сомненья и страх
Для жизней великих – отрава,
Когда на желтеющих ратных полях
Разбросана спелая слава!

Chorus:
Только б как ты ни храбрился,
Презирая суету,
А найдёт стрела Париса
Ахиллесову пяту.
В утешенье, между прочим,
Вынося укор судьбе,
Кто-нибудь хоть пару строчек,
Да напишет о тебе.

Viva l’Italia! Тесен изменчивой леди простой сапожок,
Нужен богатый, из ангельской кожи просторный сапог.
Ради него узурпатор селения жёг
И паладин на пути изнемог.
Деве вина и оков,
Viva l’Italia! Cлавный восход!
Небо в серебряных жилках, и скрылась луна.
Утро рыдает над городом зла и милейших цветов,
Утро пропитано терпкою сладостью зла.
Что же, серебряный рыцарь, готов
Вновь отправляться в поход?
Viva l’Italia! Твой каблучок
Выточен будет из кости прекрасных Афин,
Нужно лишь, чтобы под славным пером Никомако полёг
Самолюбивой Эллады защитник, герой и певец – паладин.

Прошу вас, не делайте умную мину!
Крупинку поэзии вам бы.
Я вам предлагаю взглянуть на картину,
А вы на ней ставите штампы…
Забудьте про книжную вашу науку,
Цитаты и красные нити -
Я вам предлагаю открытую руку,
А вы её сразу клеймите…
Чужие сужденья про «лучше» и «хуже»
Кладёте вы плотной брусчаткой.
Я снова пытаюсь найти вашу душу,
Но вы отмахнётесь – цитаткой…

Никомако мне действительно говорил о Вашем увлечении. Мне тоже очень нравится культура Древней Эллады. Все остальное критики и писатели называют эвфемизмом "давать объяснения у газетного киоска" - объяснять читателю то, что он не понял из текста. Если бы я знала, что вызов тоже входит в подлежащую разбору часть дуэли, я бы уделила ему больше внимания, чем просто беглый взгляд. Он подлежит разбору наравне с текстами?
Но объяснения приняла к сведению, теперь понятно.

Ну вот. Бедный Гомер. Зачем же было тогда так на нем акцентировать? Добились невольного сопоставления, и кто виноват?

Пожалуйста. Но я в самом деле под впечатлением от ее "прибоя" - всплеск-откат, прилив-отлив... Вашей поэзии свойственна некоторая меланхоличность, как мне кажется. У Нико в стихах больше жизнелюбия и света. Общее впечатление от дуэли - туман, пронизанный солнцем. Видели, как он поднимается над лугами? Это очень красиво.

Кстати, давно хотела у Вас спросить: как читается Ваш ник? У меня несколько вариантов прочтения (не учите много языков, что называется!)

Мое почтение дуэлянтам!
Хочу поблагодарить Патриарха Nicomaco и мастера Elijah за великолепные стихотворения. К сожалению, боюсь, одно из моих предубеждений помешло мне оценить глубину их сюжета в полной мере: просто не перевариваю стихов о родине - как обычной, так и духовной. На мой взгляд, почти все, что ни говорится даже гениальнейшим из поэтов в таком стихотворении, превращается в штампы, в крепко засевшие в голове образы, ассоциирующиеся с той или иной страной. А может быть, дело в том, что любовь к родине у каждого разная, и не каждому дано понять чувства другого... Впрочем, я ухожу от темы.
В прологе, на мой взгляд, очень глубоко передано чувство щемящей тоски, вызванное расставанием с родиной, судя по всему, неизбежным и необходимым. Пожалуй, этим чувством можно и оправдать строку

ИМХО, Нико здесь прав.

Значит, я читала почти правильно. "Элайджа"... ))))

" - И тут лирический герой говорит: "Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы". Скажите, а почему орлицы - а не орла?
- Потому что "орла" на "зеницы" не рифмуется, - подал голос я с первой парты.
- Нет, дети, потому что орлица - это мать. У неё забота о птенцах..."

Спасибо, друзья, надеюсь ещё послушать мнения по предмету. От себя только хочу заметить, что в зарисовке "О Городе Солнца" можно найти всякое-разное, можно сказать и что она, мол, не оригинальна по сути своей, - я за оригинальностью не гнался, поскольку писал "по живому", и расшифровка парадоксов Города Солнца настолько проста и прозаична, что ажно не хочется её приводить, чтобы не испортить о себе мнения. В конце-то концов, автор мог написать совсем одно, а найти у него можно совсем другое. И попытайся я вам что-нибудь доказать касаемо уже выпущенного в плавание произведения, вы вправе ответить мне: "Прокурору будешь доказывать", - что будет совершенно справедливо. Ибо хозяин барин эст. И если автор - хозяин произведения, то хозяин впечатления, без сомнения, читатель.

А по поводу "Куплетов государю" (да, именно так называется в оригинале "Cantiuncula principi") скажу, что хотя леди Нантен и увидела в них замах на античную пьесу с хором (в принципе, замах на античность - в моём духе, не скрою), были они самыми что ни на есть куплетами с припевом. Советы триумфаторам, которые для близости народному духу облечены в форму площадной канцонетты.

Жаль, что Федерико, усмотрев в последней главе продолжение старого спора, не стал доводить его до победного конца. Ведь, честно-то говоря, тема спора маски с лицом была бы интересна не только нам двоим.

По поводу впечатлений.
Стихи Сильвера Линкса не вызывают в душе никакого резонанса. Читать их хорошо перед сном. Ровные они, конечно, при том, что с техникой автор не боится экспериментировать. Просто все эти античные пейзажи... ну, море, рощи - и что? хоть бы образности немножко... Вы, наверное, читали "Луну и грош" Моэма? там есть персонаж Dirk Stroeve, очень Вас напоминает, мастер Элайджа. не личностью, а творчеством, конечно.
Стихи Никомако явно reader-oriented. поэтому впечатление производят более сильное. Особенно песенка про государей. третий стих на фоне предыдущих двух смотрится послабее, звучит тише и тп. но тоже хорош, похож на "Ненаписанный ответ".

победу присуждаю Никомако, хотя считаю, что столь короткая дуэль не дала в полной мере раскрыться мастерству дуэлянтов. жаль, что не был выполнен первоначальный план дуэли, с интермедиями, убийствами и фейерверками.

Большинством голосов победил я! Тема перенесена в Оружейный зал.

(гомерический хохот, Театр накрывает вековой мрак)